Изобретатели радио: незнаменитая дуэль

Все знают, что лавры создателя радио до сих пор оспариваются. В разных странах разные точки зрения. В России автором идеи традиционно считают Александра Попова, в большей части остального мира – Гульельмо Маркони. Как так вышло и что из этого получилось? Давайте разберемся.


Как известно из высказываний шутников, у победы всегда много отцов и только поражение – сирота. Изобретение радио было очевидным техническим достижением человечества, поэтому неудивительно, что отцов у него много.

Сам Генрих Герц, экспериментально доказавший существование электромагнитных волн, на лавры изобретателя не претендовал. Возможно, дело было в несовершенстве его аппаратуры, возможно, правы те, кто утверждает, что его целью вообще-то было опровержение теории Максвелла, а подтверждение оной оказалось неприятным сюрпризом. Так или иначе, великий немец не придал своей работе никакого практического значения.

В 1890 году французский физик Эдуард Бранли предложил использовать в схеме принимающего устройства стеклянную трубочку, наполненную металлическим порошком. В первоначальном состоянии эта трубочка ток не проводила, а под действием радиоволн металлические пылинки слипались, и трубочка становилась проводником. Контур приемника замыкался, по нему проходил ток, это событие было уже совсем несложно зафиксировать. Чтобы вернуть систему в прежнее, непроводящее, состояние, достаточно было небольшой встряски трубочки – опилки рассыпались и снова ждали своего часа.


Трубочка с опилками имела довольно протяженную предысторию, но мы ее сейчас затрагивать не будем. Для нас важно, что соотечественники Эдуарда Бранли довольно долго воспринимали его как изобретателя радиосвязи. Он сам, однако, воздержался от ее дальнейшего совершенствования. Как физику, ему казалось интереснее объяснить происходящее в трубочке с металлическим порошком (Бранли называл ее «радиокондуктором»). Этому занятию он посвятил изрядное время, но так и не добился окончательного успеха. Сейчас мы знаем, что события объясняются туннельным эффектом, относящимся к области действия квантовой механики, но во времена Бранли об этом, конечно, не догадывались.

Следующим в эстафете поучаствовал английский физик Оливер Лодж. Используя приемник, в котором были все та же трубочка с опилками (Лодж назвал ее «когерером», от латинского cohaerere – «сцепляться», и именно это название в дальнейшем прижилось) и часовой механизм с молоточком, периодически встряхивавшим когерер, экспериментатор впервые в истории передал текстовое сообщение в соседнюю комнату.

Было это в 1893 году, и, если говорить начистоту, именно этот момент более всего похож на изобретение радиосвязи. Лодж, однако, не стал работать над радио дальше. Есть легенда о том, как на чей-то недоуменный вопрос о причинах он ответил, что он физик, а не почтальон.

Профессор Александр Степанович Попов появился на сцене в 1895 году. В приемнике Лоджа он заменил часовой механизм на реле, срабатывавшее (и приводившее в движение молоточек) под действием самого сигнала. Таким образом, когерер сразу после приема информации возвращался в непроводящее состояние и ждал следующей посылки. И все бы хорошо, но сам Попов в этот момент видел в своей конструкции исключительно лабораторный прибор для демонстрации «волн Герца» на лекциях и, чуть позже, – для автоматической регистрации грозовых разрядов.

Гульельмо Маркони приложил руку к созданию нового средства связи всего через полгода. В отличие от всех своих предшественников, он не был профессором физики, более того, есть основания предполагать, что полученное образование не позволяло ему оценить всю сложность задачи. Физики, начиная с Герца, понимали, что радиоволны – это такое же электромагнитное излучение, как свет. А раз так, то оно и распространяться должно так же – по прямой. А значит, попытки передать с его помощью какую-то информацию дальше видимого горизонта заведомо обречены.
Маркони этого, вероятно, не знал, зато почему-то верил, что радиоволны могут проходить сквозь земную толщу (это не так). Самое же главное в том, что если для всех предшественников это было физикой, то Маркони увидел в радиоделе бизнес, способный обогатить того, кто им займется. Он был молод, предприимчив и любил деньги.

В июне 1896 года Маркони подал в патентное бюро Великобритании заявку на «усовершенствования в передаче электрических импульсов и сигналов и в аппаратуре для этого». В сентябре он публично продемонстрировал радиостанцию, добившись приема сообщений на расстоянии около 3 км. Летом следующего года он получил английский патент, а в ноябре построил первую постоянную радиостанцию на острове Уайт, примерно в 12 милях от «большой» Англии.

Передатчик Маркони был немного измененным излучателем Герца, а приемник очень похож на устройство Попова. Тот выразил вежливое неудовольствие, указав, что схема фактически повторяет его разработку. Лодж, на приемник которого была похожа разработка Попова, промолчал. Слово «плагиат» не произносилось, но явно угадывалось.

Поздней осенью 1897 года Попов добавил к передатчику ключ Морзе и 18 декабря в присутствии чинов Морского министерства передал радиосообщение. Популярная до сих пор версия, что это произошло в 1896 году, а то и в 1895-м, но в любом случае раньше Маркони, родилась много лет спустя, уже в СССР. Документами XIX века она не подтверждается.

В 1897 году Маркони открыл первый в истории завод по производству радиоаппаратуры со штатом в полсотни сотрудников. Клиентами стали в первую очередь судоходные компании. Новатор осваивал рынок напористо и жестко: в договор поставки он включил запрет на обмен сообщениями с любой станцией, использующей аппаратуру другой фирмы. Впрочем, конкуренты начали появляться только через пару лет, уже в следующем веке.

Воспользовавшись этим, Маркони успел сделать свои радиостанции фактическим стандартом в коммерческом судоходстве. Достигнутый результат отразился даже в лексике. На рубеже веков сообщения по радио часто называли «маркониграммами», а судовых радистов на морском сленге именовали «маркони». Кое-где это сохранилось до сих пор.

В Германии, стремительно превращавшейся в мирового промышленного лидера, радиостанциями занялись одновременно две фирмы: «Сименс—Гальске», разработки которой возглавлял профессор Фердинанд Браун – будущий (1909 г.) нобелевский лауреат совместно с Маркони, и AEG, продвигавшая радиостанции профессора Адольфа Слаби и графа Георга фон Арко (далее – «Сляби–Арко»). В 1900 году фирмы договорились о сотрудничестве, но быстро разошлись, обвинив друг друга в плагиате. К обвинениям подключился Маркони, считавший, что Слаби «подглядел» его радиостанцию, пробравшись на закрытую демонстрацию весной 1897 года. Немцы не остались в долгу, обвинив итальянца в краже идеи резонансного контура и некоторых других.

Все передатчики тех лет были похожи друг на друга и на передатчик Герца, а все приемники – друг на друга и на приемник Лоджа, поэтому перед адвокатами сторон открывались перспективы пожизненной занятости с неплохим доходом. Однако в 1902 году в спор вмешался лично кайзер Вильгельм II, желавший все-таки получить средства связи для армии и флота. Под его нажимом радиотехнические подразделения обеих компаний объединились, став знаменитой фирмой «Телефункен».